«Пришли мне бумаги почтовой, вина и сыру»

Какое несравнимое ни с чем удовольствие читать переписку Александра Сергеевича Пушкина! В ней он не поэт, нет – в ней он обыкновенный человек со своими заботами и страстями, негодованиями и просьбами. И как отличаются его письма жене и крупным сановникам, друзьям и родственникам, просто знакомым.

   Широка география его писем. Пушкин пишет из Михайловского, Кишинёва, Одессы, Пскова, Петербурга, Москвы, Болдина, Царского Села, Симбирска, Тригорского. Адресует свою корреспонденцию в Лондон, Варшаву, Тифлис, Ригу, Петербург, Москву, Ярополец, Полотняный Завод (где находилась усадьба Гончаровых), Ставрополь, Казань, Пятигорск, Елабугу, Мазу, Артек…

   Отношение поэта к жене – отдельная нежнейшая и интимнейшая тема в его письмах. Ныне же мне хочется затронуть работу почты в первой половине 19 века, как её видел великий поэт и донёс до нас в своём эпистолярном наследии.

   Хотя Пушкин, будучи в двадцатилетнем возрасте, сообщал cвоему приятелю Н.И.Кривцову, что  не любит писать писем, а их «язык и голос едва ли достаточны для наших мыслей – а перо так глупо, так медленно – письмо не может заменить разговора», - тем не менее, думается, это не так. Более восьмисот писем и записок, дошедших до нас, говорят о том, что поэт в писании, особенно родным и близким, находил отдушину, отдавал им, хотя и не полностью (мешала цензура), частицу себя. Или вот он обращается к Н.И.Гнедичу, переводчику «Илиады» Гомера на русский язык: «Письмо ваше такое существительное, которому не нужно было прилагательное, чтобы меня искренне обрадовать». Приведённая игра слов также подтверждает мысль, что поэт любил писать тем, к кому благоволил.

   Он пользовался как государственной почтой, так получал и отправлял письма через друзей, других доверенных людей. Пишет брату Льву из Одессы (1824г.): «Письмо это доставит тебе Синявин, адъютант графа Воронцова, славнейший малый, мой приятель; он доставит тебе обо мне все сведения, которых только пожелаешь». Поэту и другу Петру Вяземскому в конце апреля – начале мая 1826 года сообщает: «Письмо это тебе вручит очень милая и добрая девушка…». Ему же через четыре года: «У меня есть на столе письмо, уже давно к тебе написанное – я побоялся послать его тебе по почте. Жена твоя, вероятно, полнее и дельнее рассказала тебе, в чем дело». До И.В.Киреевского, известного русского религиозного философа, литературного критика и публициста, Пушкин доводит, что прекратил свою переписку «с Вами, опасаясь навлечь на Вас лишнее неудовольствие или напрасное подозрение, несмотря на мое убеждение, что уголь сажею не может замараться. Сегодня пишу Вам по оказии и буду говорить Вам откровенно» (1832). И доставленных государственной почтой писем Пушкину и от него не так мало.

   Почта в те времена, особенно в небольших населённых пунктах, доставлялась не ежедневно, а раз-два в неделю и даже реже. «Помилуй, за что …ты меня бранишь? – писал поэт жене в 1834 году из Петербурга в Полотняный Завод, - что я пропустил одну почту? но ведь почта у нас всякий день; пиши сколько хочешь и когда хочешь; не то что из Калуги, из которой письма приходят каждые десять дней». Жене из Болдина в столицу: «Почта идет во вторник, а сегодня только еще суббота; итак, это письмо нескоро до тебя доберется».

   За Пушкиным в годы его творчества существовал государственный  тайный и открытый надзор. Это его очень беспокоило и раздражало. Так, обращаясь к своей приятельнице, дочери М.И.Кутузова, Елизавете Михайловне Хитрово, он сообщает: «Прошу у вас, сударыня, миллион раз прощения за то, что так бесстыдно ленив. Ничего не поделаешь, это сильнее меня – почта для меня просто пытка. Позвольте мне представить вам моего брата и соблаговолите уделить ему частицу той благосклонности, которой вы меня удостаиваете» (1830). Письмо, надо понимать, было передано через Льва Пушкина.

   Поэт возмущается и просмотром его отправлений. «Я не писал тебе потому, что свинство почты так меня охолодило, что я пера в руки взять был не в силе. Мысль, что кто-нибудь нас с тобой подслушивает, приводит меня в бешенство… Без политической свободы жить очень можно; без семейственной неприкосновенности … невозможно: каторга не в пример лучше», – из письма жене  в её родовое поместье (1834). Через некоторое время опять поясняет милой Натали, чтобы та не требовала от него нежных и любовных писем. «Мысль, что мои распечатываются и прочитываются на почте, в полиции, и так далее – охлаждает меня, и я поневоле сух и скучен. Погоди, в отставку выйду, тогда переписка нужна не будет». О надзоре за ним сообщает и близкому другу П.В.Нащокину в 1835 году: «О себе говорить я тебе не хочу, потому что не намерен в наперсники (наперсник – человек, пользующийся особым доверием и благосклонностью кого-либо – А.С.) брать московскую почту, которая нынешний год делала со мною удивительные свинства; буду писать тебе по оказии».

   Иногда Пушкин не получал корреспонденцию по вине недобросовестных почтовиков. «…Вернувшись сюда (в Болдино – А.С.), я надеялся, по крайней мере, найти письмо от вас, - пишет Н.Н.Гончаровой в Москву (1830). – Но надо же было пьянице-почтмейстеру в Муроме перепутать пакеты, и вот Арзамас получает почту Казани, Нижний – Лукоянова, а ваше письмо (если только есть письмо) гуляет теперь не знаю где и придет ко мне, когда богу будет угодно».

   Поэт пользовался в своей переписке, как правило, хорошей почтовой бумагой. Что и читаем в письме брату: «Пришли мне бумаги почтовой и простой, если вина, так и сыру, не забудь и (говоря по-делилевски) витую сталь, пронзающую засмоленную главу бутылки – т.е. штопер».  

Почту Пушкин отправлял как на конкретный адрес, так и до востребования на Петербургский почтамт. Кстати, учреждению сему недавно исполнилось 300 лет. «Я очень виноват перед вами, но не настолько, как вам может это казаться. Приехав в Москву, я тотчас написал вам, адресуя мои письма (на ваше имя в почтамт). Оказывается, вы их не получили. Это меня обескуражило…» - сообщает он П.А. Осиповой в Тригорское (1827). Получал поэт и застрахованную корреспонденцию. Так он пишет П.В.Нащокину в Москву: «Вот уже неделя, как я  в Царском Селе, а письмо твое получил только третьего дня. Оно было застраховано, и я возился с полицией и почтой». Доходила до него почта, побывавшая в карантине, на дезинфекции, где все бумаги прокалывались. Н.Н.Гончаровой в 1830г. из Болдина в Москву: «Где вы? что вы? я писал в Москву, мне не отвечают. Брат мне не пишет, полагая, что его письма, по обыкновению, для меня неинтересны. В чумное время дело другое; рад письму проколотому; знаешь, что по крайней мере жив, и то хорошо».

   И ещё один штрих  в переписке Пушкина. Довольно часто, особенно жене он напоминает, чтобы правильно и подробно писала обратный адрес на конверте. «Мой ангел, сейчас получаю от тебя вдруг два письма, первые после симбирского. Как они дошли до меня, не понимаю: ты пишешь в Нижегородскую губернию, в село Абрамово, оттуда etc. (так далее – А.С.). А об уезде ни словечка. Не забудь прибавлять в Арзамасском уезде; а то, чего доброго, в Нижегородской губернии могут быть и не одно село Абрамово; так, как не одно село Болдино» (1833). «…Не забудь моего адреса: в Арзамасском уезде, в село Абрамово, оттуда в село Болдино» (1834г.). «Целую тебя. Как твой адрес глуп, так это объедение! В Псковскую губернию, в село Михайловское. Ах ты, моя голубушка! а в какой уезд, и не сказано. Да и Михайловских сел, чаю, не одно; а хоть и одно, так кто ж его знает. Экая ветреница! Ты видишь, что я всё ворчу; да что делать? нечему радоваться» (1835г.).

Алексей Сухарев.